Сегодня цифровизация становится не просто трендом, а жизненно важной необходимостью для устойчивого роста промышленности. В мире, где конкурентоспособность напрямую зависит от скорости внедрения передовых технологий, автоматизация производства стала одним из ключевых факторов, определяющих успех компаний на глобальной арене. В России же эта потребность особенно актуальна: наряду с геополитическими вызовами перед отечественной промышленностью стоят уникальные задачи – от преодоления дефицита квалифицированных кадров и устаревания производственного парка до экономического давления на эффективность инвестиций. Именно цифровизация позволяет решать эти задачи, повышая производительность и гибкость предприятий, снижая издержки и создавая новые возможности для рабочих мест будущего. Эти вопросы обсуждались на сессии, проведенной газетой «Ведомости» в рамках екатеринбургского «Форума будущего» 24 октября.
Три стимула цифровизации
В ходе дискуссии директор практики технологической трансформации компании «Рексофт Консалтинг» Алексей Богомолов выделил три ключевые силы, которые, по его мнению, определяют текущие направления цифровизации и автоматизации промышленности в России.
Первая движущая сила, по словам Богомолова, заключается в дефиците высококвалифицированных кадров. Он отметил: «Сейчас на рынке труда 25-летних сотрудников в два раза меньше, чем 40-летних, и в ближайшие 5–10 лет ситуация станет еще сложнее: будет все острее ощущаться дефицит кадров, способных запускать и поддерживать новое производство».
Второй важный фактор – изменение отношения молодежи к рабочим специальностям. «Фактически молодежь сегодня не хочет работать на производстве, фокус смещается на экологию и другие современные тренды», – комментирует Богомолов, указывая на сокращение количества мест в учебных учреждениях по рабочим специальностям и отсутствие интереса у молодежи к этим профессиям.
Третья сила, которая усиливает давление на компании, – это экономические и геополитические условия, заставляющие фирмы настраивать инвестиционные планы на быстрый возврат вложений. «В среднем инвестиции должны окупаться за два года, и если новая идея не гарантирует положительный эффект на EBITDA в таком сроке, она не будет поддержана», – подчеркивает Богомолов.
Эти три силы, по его словам, требуют адаптации: «Через 10 лет мы должны будем поставить низкоквалифицированных сотрудников, численность которых резко снизится, за высокотехнологичное оборудование». Для этого, как отметил спикер, потребуются инновации, такие как аддитивные технологии, удаленные операции и малолюдные производства.
Концепция развития промышленности должна быть основана на опережающем освоении этих технологий, что обеспечит будущим специалистам поддержку, безопасность и воспроизводимость знаний, подчеркнул Богомолов, отметив важность выстраивания технологий вокруг трансформации операционной деятельности, а не слепого следования технологическим трендам, что, по его мнению, вследствие более высокой степени принятия обеспечивает долгосрочный эффект. При этом исследования, проведенные в западных компаниях, показывают, что даже там технологии сегодня внедряются не планомерно. «Несмотря на то, что 75% компаний уже используют цифровые технологии, например ИИ, большинство отмечают проблематику отсутствия единой концепции применения, что больше похоже на спорадическую цифровизацию», – подчеркнул Богомолов.
Директор по работе с горнорудной и угольной промышленностью группы компании «Цифра» Денис Танцоров в свою очередь отметил, что в российской промышленности наблюдается снижение горизонтов стратегического планирования, что ограничивает возможности для долгосрочных улучшений. Он также подчеркнул, что в сложные экономические годы компании не стремятся к цифровым решениям, которые могли бы повысить их конкурентоспособность, а, наоборот, «все ориентированы на результат в текущем году». Это препятствует долгосрочному развитию, поскольку «устойчивый крупный бизнес без стратегического планирования построить очень сложно».
Другой важной проблемой Танцоров назвал недоверие к цифровым данным и ИТ-системам. По его словам, представители отрасли, привыкшие работать с вероятностными данными на бумаге, не спешат доверять цифровым аналогам. Некоторые компании уже преодолели этот барьер и начали активно внедрять цифровые системы, но все еще встречают сопротивление со стороны сотрудников, опасающихся потерять рабочие места из-за автоматизации. «Мы внедрим цифровую систему, и меня уволят, потому что вместо меня будет думать компьютер», – иллюстрирует Танцоров распространенный страх работников. Еще одной проблемой, по его мнению, является недостаточная внутренняя реклама достижений ИТ-отделов.
Кризис завышенных ожиданий
«Первое, зачем приходят клиенты, – это соблюдение техники безопасности и контроль использования средств индивидуальной защиты», – отмечает руководитель направления видеоаналитики в «Вымпелком» Александр Попов. Системы видеоаналитики могут дать сигнал – например, на громкоговоритель – при обнаружении опасной ситуации и предупредить ее развитие. По его оценке, видеоаналитика – одна из наиболее массовых технологий, которая может быть внедрена без существенной кастомизации во многие производственные процессы. Задачи, для которых применяется видеоаналитика, включают учет готовой продукции и контроль качества.
Несмотря на большое количество пилотных проектов, конверсия в полномасштабную цифровизацию предприятий по-прежнему остается низкой, делится Попов. Он связывает это с разной экономической выгодой внедрения видеоаналитики для конкретных предприятий: «Для одного клиента повышение показателей на 3%, которые дают инвестиции в цифру, – это миллионы рублей экономии, а для другого улучшение на 40% может оказаться недостаточным для окупаемости внедрения». По его мнению, стоимость вычислительного оборудования и разработки видеоаналитики должна снизиться в ближайшие год-два, что повысит привлекательность таких решений.
Также Попов отметил, что периодически компании приходят с завышенными ожиданиями: «Некоторые заказчики представляют себе проекты, словно из фильмов про звездные войны, и наша задача – помочь им сфокусироваться на достижимых решениях». В целом, по его словам, рынок видеоаналитики ориентирован на экономическую целесообразность, выгоду для бизнеса, снижение влияния человеческого фактора.
Небольшие компании, особенно с простыми производственными процессами, сталкиваются с трудностями, связанными с бюджетом и доступностью цифровых технологий, подчеркнул Попов. Основным барьером для таких компаний остается стоимость внедрения, поскольку, как отмечает Попов, для небольших организаций цифровизация часто оказывается слишком дорогой. К тому же сами IT-компании чаще всего нацелены на крупных заказчиков, продолжает Попов. «Все стремятся сначала продать на уровне крупнейших предприятий, потом на уровне пониже и лишь затем переходят к малым предприятиям», – объяснил он. В результате, по его словам, небольшие компании вынуждены сами искать возможности для цифровизации, что замедляет процесс и ограничивает их доступ к новым технологиям.
Понимание цифровой трансформации в промышленности претерпело значительные изменения за последние годы, рассуждает директор департамента автоматизации производственных процессов компании «Промтех» Олег Леттиев. «Раньше цифровизация была скорее интуитивным понятием, но сейчас она наполняется конкретными методами и инструментами, – объясняет он. – Задача цифровизации заключается не только в автоматизации, но и в интеграции IT и производственных технологий для достижения управляемости и предсказуемости на производстве».
По его словам, цифровая трансформация во многом стала возможной благодаря технологии обработки больших данных, которые предоставляет IT-сфера. Это позволяет не просто автоматизировать процессы, но и делать производство более динамичным, что особенно важно в условиях кадрового дефицита и высокой волатильности рынков. «Для улучшения производительности предприятиям нужны математические модели и предиктивные системы управления, которые позволяют принимать точные решения на основе статистики», – пояснил он.
Леттиев указал, что крупным предприятиям проще получать ощутимую пользу от цифровизации. Малые компании, как он считает, могут легче справляться с процессами вручную, но крупные игроки, работающие с большими объемами данных и трудовыми ресурсами, получают значительное преимущество от цифровых и роботизированных технологий. «Для крупных предприятий цифровизация – это путь к повышению эффективности, который может дать существенный прирост», – отметил он.
В качестве примера начального этапа цифровизации Леттиев привел «цифровых советников». Эти системы, обучаясь рядом с оператором, сначала наблюдают за принятием решений в процессе, а затем дают рекомендации. «Сначала цифровой советник работает в тени, затем он начинает взаимодействовать с оператором, а в конечном итоге превращается в систему предиктивного управления», – пояснил Леттиев, добавляя, что такие системы уже внедряются на предприятиях и представляют собой важный шаг к более полному цифровому управлению.
Работа с кадрами
Однако компании не всегда умеют донести до сотрудников, что их знания важны и востребованы, подчеркивает Богомолов. Технологии позволяют высвободить человеческие ресурсы, но многие сотрудники опасаются, что автоматизация лишит их работы, напомнил он. «Поэтому и возникает ситуация, когда технология готова, а сам бизнес пока к этому не готов», – соглашается с ним Олег Леттиев.
Внедрение технологий помогает перевести людей в новые роли, где они могут стать доменными экспертами и архитекторами цифровых систем, продолжает Богомолов.
Цифровая трансформация требует не просто внедрения новых технологий, а глубокой переквалификации персонала и перестройки всей компании. «Те компании, которые осознали, что это процесс не только про технологии, но и про реорганизацию, сейчас показывают пример остальным», – отметил он, добавив, что предприятия, которые еще не дошли до этого понимания, вскоре столкнутся с этой необходимостью.
Он также отметил первостепенность трансформации операционной модели и ее влияние на итоговый результат от используемых цифровых инструментов: «Мы хотим получить от цифровизации 5% повышения эффективности за счет роботизации рутины или ускорить процессы в разы за счет изменения операционной модели взаимодействия и устранения барьеров?» Богомолов подчеркнул, что цифровая трансформация – это не просто про цифры, а про радикальное сокращение времени на операционные задачи. Как пример он упомянул радикальное сокращение в сроках выполнения потребности в закупке у компаний, успешно трансформирующих операционную модель закупок и выстраивающих сквозное взаимодействие с бюджетированием, планированием производства и ремонтов.
Цифровизация в промышленности – это, по сути, договор, где одна сторона доверяет результатам цифровых данных, а другая использует их для улучшения процессов, отметил Денис Танцоров: «Если результаты оцифровки не находят применения у линейного персонала, ведущих специалистов и менеджмента, то ценность такой цифровизации теряется».
«По оценке экономистов ВШЭ, преодоление недоверия могло бы увеличить ВВП России на 60%!» – говорит Танцоров. По его мнению, это недоверие приводит к чрезмерной централизации бюджета и закупок, когда бюджеты аккумулируются «наверху», но себестоимость снижается лишь номинально, если вообще снижается.
Он также отметил, что цифровизация упирается в менеджерские проблемы: умение делегировать, предоставлять бюджет и доверять сотрудникам принимать решения. «Когда я работал с западными компаниями, я видел, что там у линейных менеджеров есть бюджет и ответственность за принятые решения», – пояснил Танцоров. В отличие от этого, российские предприятия часто аккумулируют ответственность на высших уровнях, что создает культуру избегания ответственности.
Поэтому лидерами становятся те компании, которые обеспечивают автономность процессов, развивая в сотрудниках ответственность и доверие, как с использованием цифровых средств, так и без них, резюмировал Танцоров.
